Тайна Красного озера. Падение Тисима-Ретто - Страница 13

Анюта тоже постояла, с любопытством рассматривая добычу геолога. «Какой страшный зверь был!» — подумала она.

Вступая на порог избы, Анюта заметила, что сильно волнуется, и ей стало неудобно: Дубенцов мог заметить, а она не хотела этого. «Ты, что ж это, подружка, уж не влюбилась ли?» — с иронией подумала она о себе. Ей очень хотелось спросить Дубенцова, почему он пошел за тигром.

Ведь это отчаянный риск! Разве не мог он дождаться, пока зверь уйдет от стойбища? «Я не пойму, — спросит она в заключение, — почему вы так поступили: из благоразумия, которого я не могу постичь, или из страсти к приключениям?»

Она постучалась и, преодолев волнение, вошла в избу.

Дубенцов занимал маленькую угловую комнатку, лишенную какой бы то ни было обстановки, кроме стола и стула в углу. На полу была разостлана шкура дикого кабана, служившая геологу постелью. На подоконнике — образцы пород с наклеенными этикетками. Дубенцов уже привел себя в порядок. Чисто выбритый, с еще мокрыми, зачесанными назад соломенными волосами, одетый в светлую сорочку и хорошо выглаженный костюм, он был теперь свеж, весь сиял и выглядел почти франтом. Лишь красные царапины и ссадины на руках и темном от загара лице напоминали охотника за тигром.

— Простите, пожалуйста, — заговорила Анюта, входя в комнату — вы, кажется, геолог Дубенцов?

— К вашим услугам, — с приятным удивлением обернулся к ней юноша. Как ей показалось, он с каким-то особым вниманием в упор посмотрел ей в лицо.

— Вас просит к себе профессор Черемховский, — почему-то улыбаясь, сказала Анюта.

— Благодарю. Иду сию же минуту. — И он стал торопливо перебирать бумаги на столе. Заметив, что девушка хочет уйти или, во всяком случае, делает вид, что хочет уйти, он задержал ее. — Простите за нескромность, с кем имею честь разговаривать?

— Черемховская, — полуобернувшись, тихо ответила Анюта.

— Вы родственница Федора Андреевича?

— Дочь.

— Вот как! Очень рад познакомиться! — Дубенцов не подошел, а подбежал к девушке и с чувством пожал ее маленькую руку. При этом Анюта ощутила, что ладонь у него черствая, загрубелая. — Не одобряю только одного, — говорил меж тем Дубенцов: — зачем профессор решился взять вас в такой нелегкий маршрут? Извините, пожалуйста, но здешняя тайга мало приспособлена для приятных прогулок таких хрупких девушек, как вы.

Он смотрел ей прямо в глаза и иронически улыбался.

Эта улыбка была так не похожа на ту широкую, веселую и бесшабашную, что на фотографии у Вали…

Анюта моментально изменилась в лице, глаза ее стали даже гневными. Дубенцов почувствовал, что задел больное место ее самолюбия, но отступать было поздно.

— Я геолог, — холодно сказала девушка.

— Вы, кажется, обиделись? — спросил он, не меняя тона, но с покрасневшими ушами. И, выждав паузу, примирительно добавил: — Простите за неосведомленность, Половину слов беру обратно. Но все же сознайтесь, даже при том условии, что вы геолог, в тайге вам трудновато приходится?

— Вас ждет Черемховский, — сухо сказала девушка я вышла. Она едва сдерживала слезы. Столько хорошего передумала о нем, так возвеличила его образ — и вот, пожалуйста! Ей казалось, он оценит ее поход в тайгу, как подвиг, а он…

Дубенцов вышел за нею вслед. Он чувствовал себя неловко, но предпринять что-нибудь было уже поздно.

На всем пути до школы они не обменялись ни одним словом. Только на ступеньках крыльца, когда Дубенцов попытался помочь девушке, слегка дотронувшись до ее локтя, она резко сказала:

— Не беспокойтесь.

Черемховский встретил Дубенцова у порога комнаты, и они долго трясли друг другу руки. Только теперь молодой геолог мог ясно рассмотреть ученого. Остроплечий и сгорбившийся, с длинным прямым носом, он был похож на старого нахохлившегося пеликана. Под сумрачно нависшими бровями светились добрые, с ясным взглядом глаза.

— Очень рад, очень рад видеть вас, друг мой, — взволнованно говорил Черемховский, в свою очередь оглядывая Дубенцова. — От души поздравляю с успешной охотой. Должен извиниться, что вчера не помогли вам в столь нужном деле — хищник действительно стоял на вашем и нашем пути. Вы блестяще расчистили этот путь.

Прошу, прошу садиться.

С этими словами профессор, обняв Дубенцова за талию, повел к табурету и усадил. Сам он сел напротив у — стола, продолжая рассматривать молодого человека.

К Дубенцову, в первую минуту растерявшемуся, начинало возвращаться самообладание. Но мысли в голове еще путались, и он не знал, с чего начать.

— Прежде всего я хочу узнать у вас, Федор Андреевич, — заговорил, наконец, он, — что вам известно об исчезновении моего отца?

Черемховский встал и принялся ходить по комнате, сцепив руки за спиной.

— Ваш отец был одним из тех русских геологов, которые верой и правдой служили отечественной науке. К сожалению, нам раньше приходилось больше копаться в обывательских колодцах, чем совершать серьезные геологические маршруты: казна не находила для них денег. Ваш отец всегда мечтал о такой геологии, какую нам дала теперь советская власть. Мне горько и обидно, что Иван Филиппович не дожил до этих дней. Это был талантливейший геолог! Пусть вас всегда вдохновляет память о нем, дорогой мой Виктор Иванович…

Помолчав, профессор продолжал:

— В свое время я делал попытки выяснить судьбу Ивана Филипповича. Я писал письмо вашей матери…

— Оно у меня, Федор Андреевич. Вот оно… Дубенцов протянул Черемховскому пожелтевший от времени конверт. Старый геолог с любопытством развернул лист, пробежал содержание.

— Благодарю вас, — промолвил он. — Да. Так, вот, я выяснил, что летом 1919 года Иван Филиппович с геологом Чумариным и молодым топографом-практикантом, не помню фамилии, уходя от интервентов, отправился из Императорской, ныне Советской, гавани через Сихотэ-Алинь, на запад, чтобы выйти к Амуру. Были слухи, что летом следующего года их задержали на Амуре и арестовали японцы. Заподозрили в них партизан…